— Это еще не ясно, энсин. Если в ходе битвы высвободится судно противника, он захочет удостовериться в нашей гибели. Отправляйтесь к орудию.
— Слушаюсь, сэр!
— В орудийном отсеке плавали мертвые тела. Трупы не были изуродованы — должно быть, всего два-три смертоносных рентгена прорвались сквозь всю защиту. Флэндри и Драгойка отпустили их скитаться в космосе. Пока трупы исчезали среди звезд, она пела им Песнь Скорби.
«Я бы не возражал против такого прощания», — подумал он.
Орудие можно было использовать. Флэндри показал Драгойке, как пользоваться аварийным ручным управлением. Они сменяли друг друга у гидравлической системы наведения и штурвала, перезаряжающего аккумуляторы, с помощью которых пушка приводилась в действие (Драгойка была такой же сильной, как и он), и… ждали.
— Никогда не думала, что умру в подобном месте, — сказала она, — но смерть придет ко мне в бою, да еще когда рядом со мной замечательный товарищ. Сколько можно было рассказать в Краю Потусторонних Деревьев!
— Может быть, мы еще останемся живы, — сказал он.
Звездный свет озарил улыбку на его испачканном кровью лице.
— Не надо себя обманывать. Это недостойно!
— Недостойно! Я просто не уйду отсюда, пока жив.
— Понимаю. Может, это и сделало вас, землян, великими.
Появился мерсеянский истребитель. «Умбриэль», сражавшийся с сильно поврежденным вражеским крейсером, окончательно разбил его. «Антарктика» была выведена из строя и ждала, пока ее починят, «Земля Мэрдока» тоже была разрушена, но на их счету имелось два неприятельских корабля. «Новая Бразилия» еще вела дуэль с третьим. У четвертого был поврежден переключатель сверхпередачи. Пока инженеры, обливаясь потом, пытались исправить поломку (что заняло бы не меньше часа!), сверхскорость была сравнительно небольшой, любое судно в лучшем состоянии могло стереть корабль с лица Вселенной. Его капитан решил отправиться туда, где летали осколки «Сабика», чтобы распотрошить их до конца, поскольку общий приказ гласил, что никто, кроме мерсеян, не может войти в этот район и остаться живым.
Истребитель приближался. У него кончились ракеты, но еще оставались огнеметы и обычные снаряды. Основная часть разбитого корпуса линкора выдержала удар, вспыхнула, но «Сабик» нанес мощный контрудар.
— У-у-у! — Драгойка издала ликующий вопль. Она дьявольски быстро крутила штурвал. Флэндри кинулся в орудию. Оно раскачивалось. Остаток корпуса вращался в обратном направлении. Он отрегулировал его, взял истребитель в перекрестье прицела и нажал на спуск.
Конденсаторы отдали свой заряд. Их энергетический запас был ограничен. Поэтому пришлось наводить вручную, чтобы сохранить каждый эрг для атаки. Пушка выплюнула пламя на многие километры. Сталь расплавилась. У корабля открылась «рана». Воздух устремился наружу, белый от конденсированных водяных паров.
Истребитель рванулся назад. Флэндри последовал за ним, направив луч в ту же точку. Остальные четыре секции «Сабика» изрыгали смерть.
— Ну, парень, — пробубнил Флэндри, — поймал ты тигерийца за хвост.
Вращение корабля безжалостно уводило Флэндри от цели, пока он не потерял ее из виду. Раздраженный, он сидел и ждал. Когда он вновь мог целиться, истребитель был уже очень далеко и успел превратить в газ одну из секций корабля. Но остальные продолжали сражаться. Флэндри присоединил к их лучам свой. Истребитель отходил по гравитику. Почему он не включил сверхпередачу и не убрался отсюда к чертям? Вероятно, не мог. Флэндри ведь сам стрелял по его генератору квантового поля. Он мог попасть и вывести его из строя.
— Курсовики! — пронзительно вопила Драгойка у штурвала. — Всем стрелкам! Огонь! За Дженьевар ва-Радовик!
— На них разворачивалось орудие. Он видел его. На таком расстоянии оно было маленьким, тонким, но опасным. Он прицелился. Его огонь расплавил ствол неприятельского орудия.
Истребитель поспешно удалялся. И вдруг неожиданно появилась «Новая Бразилия». Флэндри вскочил со своего места, привлек к себе Драгойку, прижался лицевой панелью к ее груди и закрыл глаза. Когда он открыл их вновь, вот мерсеянина остались раскаленные добела метеориты.
Они обнялись, неуклюжие в своих скафандрах.
«Умбриэль», «Антарктика» и «Новая Бразилия», истерзанные, искалеченные, покрытые ужасными ранами, населенные призраками умерших, но с победой (с победой!) приближались к планете. Разведывательные корабли давно уже закончили свою работу и отправились в сторону Империи. Ранджит Сингх окинул благодарным взглядом своих людей.
Флэндри и Драгойка стояли вместе с ним на крейсерском мостике. Планета заполнила экран переднего обзора. Она была чуть больше Луны и, подобно спутнику земли, также лишена воздуха, воды, жизни. Все это за миллиарды лет ушло в космос. Над пепельными долинами горы оскалили свои клыки на звезды. Бесплодная, пустая, слепая, как череп, эта бродяжка скиталась в поисках своей судьбы.
— Одинокая планета, — выдохнул капитан. — Одинокая планета, лишенная светила.
— Все кончено, сэр, — сказал Флэндри. Усталость пульсировала в нем огромными мягкими волнами. «Уснуть… уснуть, быть может, видеть сны…»
— Ее орбита ведет к столкновению с Саксо. Это произойдет через пять лет. Такая большая масса, летящая из бесконечности, несет энергию трехлетней звездной радиации, которая в течение нескольких секунд должна как-то разрядиться. А Саксо — это F5 и недолговечна, так как менее, чем через бегагод, начнет расширяться. Нестабильность уже, должно быть, нарастает. Удар — и Саксо станет новой звездой. Взрыв.
— А наш флот…
— Да, сэр. А что еще? Это невероятно до жути. Межзвездные расстояния так велики. Но Вселенная все же больше. Неважно, какова вероятность, но все, что возможно, должно когда-нибудь случиться. Это как раз один из тех случаев. Мерсеянские исследователи случайно вычислили дату. Брехдан понимал, что это означает. Он мог разжечь конфликт на Старкаде, шаг за шагом развивать и направлять его, придерживаясь графика, пока наши основные силы не будут отправлены туда как раз перед взрывом. Мы вряд ли увидели бы виновника своей гибели. Он движется вне эклиптики. У него очень низкое альбедо, и ближе к концу он затеряется в резком свете Саксо. Он будет лететь со скоростью более семисот километров в секунду. Да мы и не стали бы смотреть в этом направлении. Все наше внимание было бы сконцентрировано на войсках Брехдана. А они после того, как капитаны вскрыли бы свои приказы, точно бы знали, когда нужно умчаться в сверхпередаче. Что касается наших… начальная радиация распространяется со скоростью света, она убила бы экипажи прежде, чем они узнали бы об этом. Через час или позже первая волна газа превратила бы в пар наши корабли. Империя была бы искалечена, и мерсеяне могли бы войти в нее. Вот почему на Старкаде война.
Ранджит Сингх держал свою бороду. Казалось, боль делала его более сильным.
— Можем ли мы что-нибудь сделать? Например, внедрить бомбу, чтобы разорвать на куски этот объект?
— Не знаю, сэр, без подготовки — вряд ли. Я думаю, слишком много осколков останется и, в основном, на том же пути. Конечно, мы можем эвакуировать Старкад. Есть и другие планеты…
— Да, мы можем это сделать.
— Ну, теперь-то ты мне объяснишь? — спросила Драгойка.
Флэндри рассказал ей. Он не думал, что она может так плакать.
18
В Хайпорте было все спокойно, люди сновали по пыльным улицам, ждали приказов и страстно стремились домой. Смог, грохот строительных работ, шум уличного движения, вой самолетов, летящих в бой, — все смешалось. Более того, после первых шумных торжеств веселье все еще было в разгаре. Окончание войны вскружило людям головы. Сначала было короткое сообщение, что адмирал Энрике и Фодайх Руней согласились прекратить огонь на период общения со своими правительствами. Потом наступила неизвестность. Вскоре прибыл корабль, было объявлено, что Старкад обречен. Империя и Ройдгунаты объединились в надежде положить конец межрасовому конфликту, затем были поспешная депортация мерсеян, неизбежная отправка большей части персонала Имперской Военно-Морской Авиации, прибытие гражданских экспертов для проведения предварительного изучения грандиозного проекта землян. И повсюду слухи, сплетни: такой-то знает такого-то, который, в свою очередь, знает наверняка, что… Можно ли было делать вид, будто ничего не произошло, будто все идет как обычно? «Как обычно» уже никогда не будет. По ночам люди с трепетом смотрели на звезды.